Thank you! Your submission has been received!
Oops! Something went wrong while submitting the form.
March 15, 2025
Кремлёвская власть привыкла жить в парадигме незыблемости вертикали, но природа власти такова, что без подпитки ресурсами и общественного согласия она начинает деградировать. Современная Россия всё больше напоминает не централизованное государство, а набор региональных анклавов, связанных с Москвой лишь формальными декларациями лояльности.
Реальность такова, что экономическая модель, на которой держалась Российская Федерация в последние десятилетия, дала трещину. Московский центр, привыкший перераспределять сырьевые доходы и субсидировать регионы, оказался в ситуации, когда распределять уже почти нечего. Это будет подталкивать региональные «элиты» к поиску альтернативных экономических связей. И тут не нужно долго искать — соседние страны уже вовсю выстраивают новые альянсы.
Приморский край, Республика Камчатка и Чукотка, Тихоокеанская Федерация (Хабаровск) всё больше зависят от китайской торговли. В Татарстане и Башкортостане растёт турецкое влияние, а Казахстан развивает Транскаспийский маршрут, уменьшая транзитную зависимость от России. Финансовые потоки меняют направление, и Московская империя теряет возможность управлять регионами привычным способом.
Национальные регионы всё активнее проявляют субъектность. Саха, Бурятия и Тыва постепенно выходят из состояния полного контроля центра. В Сибири усиливается китайское экономическое влияние, в Кавказском регионе укрепляются связи с исламскими государствами, а на Дальнем Востоке всё громче звучат разговоры о необходимости большей автономии.
Здесь ключевой вопрос: сколько времени продлится баланс между декларативной лояльностью и фактической самостоятельностью? Если в Татарстане пока сохраняется видимость единства с Москвой, то в оккупированной Чеченской Республике Ичкерия этот баланс уже давно разрушен. Кадыровский режим московских коллаборантов давно живёт по своим правилам, а сам Кадыров может позволить себе игнорировать федеральные «законы» и распоряжения. Этот тренд постепенно будет охватывать и другие регионы.
Турция действует методично: экономическое сотрудничество, гуманитарные проекты, культурные связи. В Тюменской области товарооборот с Анкарой вырос втрое, а влияние турецких бизнес-структур в Татарстане и Башкортостане растёт с каждым годом.
Одновременно КНР усиливает экономическую экспансию в Сибири и на Дальнем Востоке, становясь ключевым торговым партнёром и инвестором. Однако, чтобы не поменять московский колониализм на такой же из Пекина, будущим независимым государствам построссийских пространств стоит уже сейчас развивать максимальное сотрудничество с Японией, Республикой Корея, Тайванем, Австралией, Монголией, США, Канадой, ЕС и другими странами.
Казахстан, в свою очередь, предлагает новые маршруты торговли, игнорируя российские транзитные пути. Московская империя остаётся наблюдателем этого процесса, не имея внятного ответа на экономическую экспансию соседей. Вместо стратегического планирования Кремль усиливает давление на регионы, но это лишь ускоряет процесс их отчуждения.
Кремль не управляет порабощёнными нациями и регионами-колониями — он лишь удерживает их силой. Пока силовые структуры позволяют поддерживать иллюзию стабильности, но это временная мера. Удержание народов страхом и репрессиями не создаёт долгосрочной устойчивости. Вопрос не в том, распадётся ли Россия, а в том, когда и каким образом это произойдёт.
Мир уже видел подобные сценарии — от распада Советского Союза до деградации постколониальных империй. Последняя колониальная империя в Европе сегодня движется по тому же пути, и остаётся лишь вопрос времени, какие (пока ещё) оккупированные Москвой нации и регионы первыми заявят о своём праве на самостоятельность и полную независимость.
Иллюзия стабильности рушится. Объективная реальность такова, что Россия превращается в пространство множества векторов влияния, где Москва всё меньше играет решающую роль. История показывает: когда центр перестаёт предлагать развитие, регионы начинают искать его сами.
